Отряд

Глава 6
Петрович озадаченно уставился на Герду и замер, всем своим видом напоминая зависший компьютер. Так, не сводя с нее округлившихся от удивления глаз, он просидел почти минуту. Постепенно взгляд его стал осмысленным, он откинулся назад, балансируя на задних ножках стула. Стул предупреждающе скрипнул под его грузным телом, Петрович неуверенно хмыкнул:
– «Троян» что-ли?
– Ага. И «Волшебный сад» впридачу… – кивнула Герда.
Ухмылка мгновенно слетела с его лица, он начал медленно краснеть, затем резко опустился вместе со взвизгнувшим от неожиданности стулом, больно ударившись грудью о ребристую поверхность стола. Морщась и потирая ушибленное место, Петрович сердито уставился на Герду:
– Нет, ну что я за дурак-то такой, а?!! Ну все же признаки налицо!
Лиза обалдело переводила взгляд с Петровича на Герду, изо всех сил пытаясь выловить хоть крупицы смысла в том бреде, который они несли. Наконец, она не выдержала и завопила:
– Какой трояк, какие волшебники?!! У вас что, совсем крыша поехала?

Теперь уже Герда и Петрович ошарашенно уставились на перекошенное Лизкино лицо, и одновременно расхохотались – на нем отражалось такое искреннее, святое негодование ребенка, от которого скрывают страшную взрослую тайну, что выдержать было невозможно.
– Петрович, она ж только на втором курсе. Они еще не учили. – пробормотала, отдышавшись, Герда.
– Так нас и учили вроде, а вляпались, как дети. Вот же ж позор! – Петрович  полез в карман за сигаретами. – Хоть бы МС не узнал!
– Не с нашим еврейским счастьем – и не надейся… – Герда хотела было продолжить мысль дальше, но, услышав сбоку недовольное громкое сопение, быстро повернулась к возмущенной Лизе и принялась объяснять:
– Лиз, не трояк, а «Троян» – вирус такой информационный, ловушка, понимаешь?
– Нуууу… – протянула неуверенно Лиза. – Не очень.
– Ты же знаешь, главная задача  Легиона – вывести нас из строя любым способом, если не навсегда, то хоть на время. Для этого есть масса методик, «Троян» – одна из них. Суть ее такова: у каждого человека на земле есть заветная мечта. О ней редко говорят: или потому, что неловко признаться, или потому, что люди сами порой не понимают, ради чего тратят столько сил, добиваясь каких-то целей – лежит себе мечта где-то на самом донышке души и ждет своего часа. На самом деле, основных желаний не так уж и много. Большинство людей хотят простого земного счастья:  здоровья, богатства, признания, славы…  Те, кто потоньше, хотят другого – встретить родную душу, с которой бы ты полностью совпадал: чтобы были  общие друзья, одинаковые взгляды на жизнь, одна шкала ценностей – земной любви, одним словом… Некоторым же и душевного родства мало, им нужен Соратник – тот, кто выбрал  такой же путь служения, как и ты – сотрудник Системы. Вот на них-то идет особенная охота.  До сих пор понятно?
Лиза, не отрываясь, смотрела на Герду:
– Понятно. Чего ж тут непонятного. В чем ловушка-то?
– Так вот, однажды наступает момент, когда твоя мечта может исполниться – то, о чем ты мечтал, оказывается вдруг на расстоянии вытянутой руки.
– И что в этом плохого?
– Ничего! В том то и дело, что на первый взгляд – абсолютно ничего. До тех пор, пока не узнаешь, какую цену нужно заплатить за исполнение мечты.  А цена всегда одна – страдание и боль другого человека. Для того, чтобы получить долгожданный приз, тебе нужно будет стать предателем своей совести: солгать, нарушить слово, или просто смолчать, не сказать правды, когда от этого зависит чья-то судьба. Или украсть то, что тебе не принадлежит – например, разрушить чьи-то отношения… В-общем, нарушить одну из заповедей.
Лиза во все глаза уставилась на Герду.
– Желание настолько сильно, что у человека не всегда хватает сил справиться с искушением, –  продолжала та дальше. – Если он не выдерживает и разворачивает праздничную упаковку «Подарка», оказывается, что под ней скрывается бомба с часовым механизмом.  Взрыв – и вместо исполнения заветной мечты ты сидишь среди обломков своей души, а внутри – дикая тоска, полное опустошение и «мерзость запустения» в сердце.
По Лизиным щекам медленно покатились горошинки слез. Она закрыла худыми ладошками лицо и затихла.
– Лиз, мы все через это проходили. – тихо сказал Петрович. – Я тоже прокололся.
– И я – почти… Просто повезло, что попала тогда на практику к Петровичу, и он был рядом – вздохнула Герда.
Лиза подняла голову и посмотрела на них зареванными глазами:
– У вас тоже любовь была?
Петрович резко обернулся к Лизе и затараторил:
– Нет, Лизок. У меня – Диагностический Центр. С новейшим оборудованием, с инвесторами… Лизка, ты можешь себе представить – полная свобода, веди любые исследования, выбирай сотрудников, направление работы. А у меня уже к тому времени почти докторская готова была. Эх, да что вспоминать…
Лиза с удивлением наблюдала за спокойным обычно  Петровичем, который зачем-то нервно распустил собранные до этого в хвост спутанные, тронутые изморосью седины у висков волосы, гребанул их пару раз пальцами, а затем стянул обратно резинкой.
– А что нужно было сделать? – спросила Лиза.
– Спрятать конверт с рекомендацией на это место другого человека.
– Нормально… И что потом?
– А потом все открылось, и мне пришлось уйти.
– А у тебя что? – повернулась Лиза к Герде.
– Ну, а у меня – любовь. На чем же еще меня можно поймать… – улыбнулась та в ответ. – Петрович,  ты чего так завелся? До сих пор Центр хочешь?
– Да нет, я уже нашел свое место на этом шарике. Просто понять не могу, как я сейчас-то вляпался?
– Это ты про этих ваших волшебников? – спросила Лиза.
– «Волшебный сад», мелочь пузатая! Конспектируй, пока я жив… – противным скрипучим голосом затянул Петрович.
– Щас, подожди. Я вот чего не пойму. Откуда тогда это ощущение, что ты встретил свою половину, одного единственного, родного?
– Это как раз просто. Ты же знаешь, все испытания находятся под жестким контролем Системы.   Без разрешения Центра Легион не имеет доступа ни к кому. Помнишь: «У вас и волосы все на голове сочтены»? Они – только исполнители, которые, сами того не желая, участвуют в нашем обучении. – начала Герда.–  Так вот, за каждым из нас присматривает целая команда из Легона, на каждого заведено досье со всеми характеристиками. Мы для них – открытая книга, до того уровня, куда их пускают, конечно. Там работают профессионалы похлеще Петровича, поэтому определить психотип потенциального партнера для них проще простого. А затем уже дело техники – подбирается подходящий кандидат, для которого это тоже будет «проверкой на вшивость», используется направленное облучение обоих «Эросом -7»… Знаешь, что это?
– Знаю. Энергетический возбудитель последнего поколения. Вызывает мощное сексуальное влечение, окрашенное иллюзией духовной близости.
– Петрович, какая смена растет! Не то что мы в свое время – все наощупь, через знакомство с граблями…
– Да, прогресс налицо. Страна может спать спокойно, – хмыкнул тот в ответ.
– Ну и все. Остальное – дело выбора человека: сможешь отличить сексуальную волну от чистого сердечного притяжения или нет. А если разобрался, то сможешь ли устоять и не позволить себе связи с несвободным человеком.  Это очень трудно, всегда кажется, что уж это точно – «большая и чистая любовь» всей твоей жизни. Только после разочарования она почему-то всегда исчезает, а чаще всего сменяется ненавистью… 

Они замолчали. Лиза уставилась невидящим взглядом в одну точку, Петрович чертил какие-то каракули на обрывке бумаги.
– И что мне теперь делать? – прервала молчание Лиза.
– Что делать… Выводы. Писать новые правила жизни и жить дальше. Это твой опыт, пусть и тяжелый, но твой, – спокойно сказала Герда.
– За одного битого двух небитых дают, Лизок. Мы с Гердой те еще двоечники, так что не переживай – ты среди своих, – сказал Петрович и  обнял Лизу за плечи. Она ткунась ему куда-то в ключицу и затихла, а потом глухо пробормотала:
– Господи, какое счастье, что я вас встретила…
Петрович с Гердой переглянулись и промолчали, боясь разрушить словами нежность, нахлынувшую в сердце.
– Ну что, тяпнем по рюмашке кофейку? – весело предложила Герда.
– Давай, – тут же откликнулся Петрович, – а то я все проснуться не могу. И, поймав мимолетный Гердин взгляд, продолжил:
– Это как раз к слову о «Волшебном саде».
– Да, расскажи, пожалуйста, – сразу встрепенулась Лиза. – Это еще что за фигня?
– Не фигня, а серьезный вирус. Сказку про Снежную Королеву помнишь?
– Конечно. Так это оттуда? Когда она к волшебнице попала?
– Да. Вирус этот очень трудно обнаружить, потому что заражение протекает абсолютно без симптомов. Представь: человек спокойно работает, он находится в состоянии душевного подъема, умиротворения, гармонии с собой и с миром. Жизнь течет размеренно и правильно. Все получается, все на своих местах. Счастье.
– Вопрос тот же: что  в этом плохого?!! Ведь к этому стремится каждый человек! Разве нет?
– В том то и дело!  Каждый человек стремится к состоянию стабильности, покоя. Но полный покой на земле равнозначен смерти: жизнь – это всегда изменение, развитие. У каждого человека обязательно болжны быть периоды нестабильности, поиска, «прорастания» вглубину самого себя. Такой душевный кризис – необходимое условие перехода на новую ступень жизни. А это всегда сопровождается потерей все ориентиров, неизвестностью, тревогой, а значит, страданием – в-общем, покоем это точно не назовешь. И тогда срабатывает инстинкт самосохранения на уровне души – она всеми силами стремится избежать этого «прыжка в неизвестность» и цепляется за привычную и хорошо уже изученную территорию, где ей хорошо.
Петрович отхлебнул кофе из дымящейся чашки и продолжил:
– Так вот, Лиз, «Волшебный сад» разработан именно для того, чтобы как можно дольше затянуть эту зону комфорта. Человек как бы окутывается мягким энергетическим одеялом: ему тепло, уютно, спокойно и очень хорошо. И он не сразу замечает, как постепенно замедляется ритм жизни, исчезает кайф от того, что он делает, потом пропадает радость,  наступает какое-то отупение и полное нежелание куда-то двигаться. Душа «засыпает в Волшебном саду», забывая, куда она шла, кого хотела спасти… Вот так и я заснул – и прозевал тебя, Лизок. Ты прости меня.
– Петрович, ты что! Я ж сама накосячила! – схватила его за руку Лиза. – Ты даже не думай, ты тут ни при чем!
– Лиз, мы не можем быть ни при чем. Мы одна команда и отвечаем друг за друга – сказала Герда. Она встала и заходила по комнате.

– Ну, а теперь мой выход, – через какое-то время прервала она молчание и остановилась. – Я потеряла связь с Центром.
– Тааак…  – выдохнул Петрович. – А я думаю, что ты ходишь, как в воду опущенная? Давно?
– Ну, с неделю. Лизка, ты меня прости, я пока в себе копалась, тоже тебя из виду выпустила.
Лиза кивнула, на этот раз ничего не возражая. Затем нахмурила брови и спросила:
– И что теперь делать?
– Помогайте. Вы ж не потеряли. Сама не выруливаю.
Петрович с Лизой замолчали и ушли в себя. Герда села за стол и, облокотившись на руки, тоже замерла. В комнате повисла тишина, слышно было лишь, как на стене тикали часы да за окном мягко шуршали шины машин.
В какой-то момент Лиза и Герда одновременно подняли головы и хором сказали:
– Поняла!
Переглянувшись, они не выдержали и рассмеялись.
Петрович вздрогнул от этого импровизированного дуэта и протянул сиплым голосом:
– Что вы там поняли?
– Давай ты сначала, – попросила Герда Лизу.
– Ты потеряла веру в себя, начала сомневаться.
– Да, Лиз. Так и есть. Мы здесь уже три месяца, а толку никакого. Я не понимаю причин, по которым здесь все стопорится. И тем более не знаю, как им помочь. Я уже вся извелась, а  в последнее время чувствую себя каким-то недоумком, неудачницей, у которой в жизни ничего не получается. Да, может, и не получалось-то никогда? Так, одни иллюзии…
– Приплыли… – протянул Петрович. – Так это ж «Сумрак».
Герда уставилась на него,  какое-то время молчала, а потом рассмеялась:
– Нет, ну почему, когда с тобой что-то происходит, ты становишься полным дебилом и ничего не соображаешь! Конечно, «Сумрак», блин! – и, не дожидаясь Лизиных вопросов, начала объяснять:
– Это вирус такой…
– Опять вирус?!! – воскликнула Лиза.
– Ага, еще один, – тут же ответил Петрович. – Этот, зараза,  въедливый, как запах нафталина. 

Герда опять начала мерить комнату шагами. А Петрович продолжал:
– Питательной средой для него являются детские комплексы. Недолюбленность, непонимание, отсутствие душевного контакта с родителями, жесткое порицание за ошибки закладывают в ребенке глубокое чувство незащищенности и неуверенности в себе. В спокойной обстановке вирус спит, никак себя не проявляя, но как только возникает сложная ситуация или какое-то препятствие, запускается программа и начинается атака. Любую проблему человек воспринимает очень драматично, винит себя во всех неудачах, замечает в себе только плохое, особенно, если человек этот с обостренным чувством совести. В результате, он больше не видит в себе света и постепенно его душа входит в зону уныния, или «попадает в сумрак» – отсюда и название. Боевая единица выведена из строя – чего, собственно, и добивался Легион.

Герда подлила себе кофе  и, медленно размешивая ложечкой сахар, сказала:
– А теперь вопрос: если на нас началась такая атака, значит, мы идем в верном направлении и это кому-то не нравится?
– Похоже. – ответил Петрович.
– Тогда все зер гут?
– Причем полный! – хмыкнул он и потянулся за очередной сигаретой.

Хлопнула входная дверь, раздались чьи-то быстрые шаги и  голоса, за стеной в прихожей зашумел чайник. Рабочий день начался.
– Ладно ребята, пошли работать. Потом договорим. – сказала Герда. – Вечером у меня?
– Давай, я к семи подъеду. – Петрович надвинул на глаза кепку и поднялся со стула.
– Ну, а у нас с Лизкой сегодня полный шмон в кабинете намечен. Нужно документы в порядок привести, а то уже ни черта найти невозможно, за что вам, Петрович, персональное спасибо. Я думала, хоть Лизавета на тебя повлияет, но, видно, даже ей это не под силу.
– Ну, я пошел, – заторопился Петрович и направился к выходу.
– Иди уже, бермудский треугольник ходячий.
Петрович хмыкнул и боком просочился в приоткрытую дверь.
– А почему треугольник-то?
– Потому что все, что попадает в его мозолистые руки, тут же куда-то исчезает. Вот ты знаешь, например, где вчерашняя сводка?
– Неа, я не видела.
– Вот и я не знаю. А вчера я ему лично в руки ее отдала, чтобы он во «Входящие» положил. Ну вот за что мне это все, а?!! – ворчала Герда, роясь в ворохе бумаг на столе.
Лиза, улыбаясь, принялась снимать с полок папки, чтобы найти пропавшую сводку.
«Боже, как же я их люблю. Спасибо Тебе…»

продолжение следует…

                                                                                                            Ирина Хворостюк

 

 

Плач Матери

“Умягчи наша злая сердца, Богородице…”                                                                      (Тропарь Божией Матери пред иконой Ее Умягчение злых сердец (Семистрельная), глас 5)

Этот короткий видеоклип я посвятила своему сердцу, призывая его не оставаться равнодушным к чужому горю. Один из самых эффективных способов оживить своё сердце – это молитва за другого.  

 

[weaver_vimeo id=”69350486″]

клип: Светлана Пассевич