Мастерская

Отряд

Глава 1

Улица медленно просыпалась в лучах беспокойного весеннего солнца и блаженно потягивалась, разбуженная запахом свежеиспеченного хлеба и сдобных булочек, несущимся из кондитерской, к которому присоединялся дурманящий аромат кофе и арбузный запах только что политой мостовой.

Герда зажмурила глаза и глубоко вдохнула – ей вдруг представилось, что ветер, как опытный бармен, смешивает разные запахи и подает каждому прохожему свой коктейль: кому-то с запахом апельсина и корицы, кому-то – душистого табака и свежей типографской краски, исходящий от утренней газеты, а кому-то, пардон, мусорного бака. Прохладный поток воздуха нетерпеливо дохнул ей в лицо, отчего волосы отлетели назад. Она открыла глаза и, улыбнулась. Они дружили с ветром. Уже давно.

Герда во всю грудь вдохнула пьянящий весенний воздух и посмотрела на часы – до работы оставалось целых полчаса. «Эх, гулять так гулять», – решила она и направилась к кондитерской. Купила кофе со сладкой булочкой и, держа обжигающий стаканчик за ободок в одной руке, а бумажный пакет с выпечкой в другой, зашагала к набережной. Там в укромном местечке у нее была любимая скамейка, с которой открывался вид на речной причал. Она свернула в узкий проход под аркой, ведущий на соседнюю улицу, и уже собиралась было отхлебнуть кофе, как вдруг ее взгляд остановился на каком-то непонятном нагромождении в пустой обычно нише кирпичной стены.

Вначале ей показалось, что на асфальте просто свалена груда старых тряпок, но подойдя ближе, она увидела, что на сложенной вдвое картонке – наверное, на разорванном ящике из соседнего магазина – лежал подросток лет тринадцати. На лицо мальчишки была натянута вязаная шапка неопределенного серо-коричневого цвета, на которой от дыхания образовался белесый влажный островок. Из под потертых джинсов выглядывали грязные щиколотки в толстых махровых носках. Один ботинок был без шнурка и почти свалился с ноги. Парнишка обхватил себя руками, пытаясь сохранить тепло. На запястье худой детской руки Герда рассмотрела татуировку в виде иероглифа.

Сердце зашлось от щемящей жалости. Она уже не плакала каждый раз, когда видела эти неприкаянные души, не приводила домой и не откармливала впрок. Она знала: рано или поздно они все равно вернутся назад, и научилась уважать их выбор.

Маленький взъерошенный воробей, сколько ты еще продержишься на улице – год, два?Герда присела и непроизвольно протянула руку, чтобы погладить мальчишку по голове, но остановилась – пусть поспит, кто знает, что готовит ему сегодняшний день… Она поставила рядом с ним дымящийся стаканчик, накрыла сверху пакетом с еще теплой булочкой и медленно побрела обратно. Праздник как-то сразу превратился в будни. Герда поехала на работу.

Зайдя в кабинет и включив компьютер, она бегло просмотрела пришедшую почту. Ничего срочного для нее на сегодня не было, так что можно было заняться текущими делами, но вместо этого Герда продолжала механически щелкать мышкой, открывая один за другим разделы общей сводки по Департаменту, в которую обычно не заглядывала. Это монотонное занятие ввело ее в какой-то транс, сознание было похоже на зависший компьютер: ни одной мысли не всплывало на его поверхность.

Вдруг в мозгу как-будто прозвонил будильник. Герда вынырнула из полузабытья и недоуменно уставилась на экран. Понадобилось несколько мгновений, чтобы она окончательно пришла в себя и поняла наконец, что именно привлекло ее внимание. С фотографии в разделе «Пропавшие без вести» смотрело мальчишеское лицо с раскосыми голубыми глазами из-под растрепанной челки. Двумя руками он обнимал большую рыжую собаку непонятной породы. На запястье мальчика красовалcя иероглиф, который она видела сегодня утром.

Герда озадаченно откинулась на спинку стула, посидела в раздумье какое-то время, затем быстро записала телефонный номер, указанный в сообщении, и выбежала из кабинета. Через несколько минут ее машина отъехала со стоянки и рванула в направлении центра.

Запарковавшись, она понеслась к арке, где утром видела мальчика – только бы он был там! К счастью, мальчишка лежал на том же месте, рядом валялся пустой стаканчик и скомканный пакет. «Значит просыпался и опять уснул», – подумала Герда. Облегченно вздохнув, она завернула за угол и, достав мобилку, набрала записанный перед этим номер. Трубку сняли после первого звонка. «Наверное, и спит с телефоном», — подумала Герда. Настороженный женский голос тихо сказал:
– Слушаю Вас.
– Доброе утро. Я знаю, что Вы разыскиваете сына. Мне кажется, я могу Вам помочь.
– Где он? Вы его нашли? Он жив? – спросила женщина осипшим голосом, готовым в любое мгновение сорваться в крик.
– Не волнуйтесь, он жив, с ним все в порядке.
– Где Вы его видели? Что с ним? – запричитала, уже не сдерживаясь, женщина. – Я сейчас выезжаю!
– Ваш сын живет на улице. Я не знаю, что между Вами произошло, но люди не уходят из дома просто так. Я общалась с такими детьми – поверьте, если Вы сейчас попытаетесь его забрать, он убежит от Вас. Он не вернется домой, пока Вы не поймете, почему он ушел.
В трубке раздалось тихое всхлипывание.
– Только об этом и думаю все время. Два месяца только об этом. Я очень перед ним виновата. Я была ему плохой матерью…
На том конце провода повисло долгое молчание. Герда не торопила ее.
– Я попытаюсь Вам помочь, – сказала она наконец.
– Как? – настороженно спросила женщина.
– Единственная возможность что-то изменить – это постараться его понять. Для этого Вам хотя бы на время нужно забыть, что он Ваш сын и увидеть в нем человека – со своими мыслями, чувствами, планами на жизнь… Вы знаете кондитерскую возле Университета? Мы будем ждать Вас там через полчаса. Незаметно сядьте за соседний столик, чтобы он Вас не видел.
– Почему незаметно? – удивленно спросила женщина.
– Потому что настало время Вам слушать, а ему говорить. Согласитесь, вряд ли Вы сможете молчать. Кроме того, Вы же знаете, что незнакомому человеку всегда легче открыть душу.
– Да, вы правы… Простите, я не спросила, как Вас зовут.
– Герда. Не волнуйтесь так, все будет хорошо.
– Спасибо Вам, Герда. Я буду через полчаса.
– Ну, тогда с Богом!

Вернувшись в подворотню, Герда опустилась на корточки и легко потрясла мальчишку за плечо. Тот испуганно подскочил и прижался к кирпичной стене. В его глазах была готовность отразить любую опасность и в то же время такая детская беззащитность, что ей безумно захотелось прижать его к груди и прошептать на ухо какие-то бессмысленные ласковые слова, какие шепчет мать проснувшемуся от страшного сна ребенку.

Она прокашлялась, чтобы освободиться от спазма, сжавшего горло, и сказала:
– Привет! Я тут живу неподалеку, вот шла мимо и тебя увидела. Пошли перекусим чего-нибудь?
Мальчишка оценивающе посмотрел на нее и через пару секунд ответил:
– Ну, пошли, раз лишних денег много.
– Идем в кафе, там пицца вкусная и мороженое.
– Куда мне в кафе?!! – он распахнул полы куртки, под которой была грязная рваная футболка.
– Нда-а-а, видон еще тот… – протянула с сомнением Герда. – А, плевать, сядешь в углу, а я закажу. Пошли! – решительно сказала она и направилась в сторону шумной улицы.
– Тебя как зовут? – спросила, оборачиваясь.
– Павел, – ответил мальчик.
«Не Паша, не Пашка – Павел!» – отметила про себя с уважением.
– А меня Герда.
– Как в сказке – ухмыльнулся он.
– Так жизнь и есть сказка, только у каждого своя.

Когда они подошли к кафе, в нос им ударил запах расплавленного сыра и итальянских специй. Герда так и не успела позавтракать и теперь желудок свело судорогой. В кафе уже было многолюдно, перед кассой выстроилась очередь.
– Иди садись, – махнула она рукой, указывая на столик у стены, и пошла к стойке. Набрав целый поднос всякой всячины, Герда плюхнулась напротив мальчишки и подмигнула ему:
– Ну что, низкий старт?
Тот довольно хмыкнул и набросился на еду. Они молча уминали за обе щеки, пока, утолив первый голод, не откинулись на спинки стульев и одновременно блаженно не выдохнули. Вышло настолько смешно, что оба рассмеялись.
– Тепло сегодня, да? – спросила Герда.
– Ага, потеплело. – ответил Павел. Он все больше и больше ей нравился. Не бил на жалость, не изображал жертву. Профессиональные бродяжки не упустили бы случая, чтобы пожаловаться на ночной холод и срубить под это дело деньжат на теплую одежду.
– Бери «Колу», или ты больше любишь «Спрайт»?
– Да мне все равно. Выбирайте Вы. – ответил мальчик.
– Тогда я «Колу».

Герда краем глаза увидела входящую в кафе женщину и по тревожному взгляду, которым та окинула помещение, сразу поняла, что это и есть Пашина мама. Чтобы отвлечь внимание Павла, Герда попросила его передать ей салфетку, а женщина в это время села за столик прямо позади мальчика, тихо заказав подошедшему через минуту официанту чашку капучино.
– Давно ты на улице? – спросила Герда.
– Второй месяц.
– Я смотрю, ни с кем не сошелся.
– Да скучно с ними – клей или водка, а потом дерутся…
– Не достают?
– Первое время доставали, отбился. Я ведь раньше айкидо занимался.
Герда подвинула ему стаканчик с мороженым.
– Знаешь, Паш, а я всегда мечтала, чтобы у меня был младший брат. Такой как ты.
Мальчик вздрогнул от неожиданности и внимательно посмотрел на Герду.
– Чего во мне хорошего?
– Не знаю, просто ты мне нравишься. Разве это объяснишь?

Какое-то время Павел недоверчиво смотрел на нее, потом глаза его стали наполняться слезами, лицо исказила гримаса и он отвернулся к стене. Герда видела только худые плечи, сотрясающиеся от рыданий. Она подвинула к нему свой стул, закрыв от чужих глаз, и молча сидела рядом, понимая, что никакие слова сейчас не нужны. Постепенно рыдания стали стихать, мальчик отвернулся от стены и, обхватив голову руками, облокотился локтями на стол. Не поворачиваясь к ней, хрипло произнес:
– Меня не за что любить! Я урод! Понимаешь – неполноценный. Я не знаю, почему я такой, почему у меня ничего не получается в жизни…
– А родители? – тихо спросила Герда.
– Я не такой, как им нужно. Не то ношу, не ту музыку слушаю, плохо учусь. Им все равно, что со мной происходит, лишь бы не было проблем в школе. Чуть что не так – сразу в крик. Я не могу с ними жить!
Он откинулся на спинку и отрешенно смотрел прямо перед собой. И вдруг, с такой недетской тоской, что она остолбенела, сказал:
– Мне страшно одному. Я никому не нужен! Что мне делать?

Герда прикоснулась к его руке, боясь разрушить словами хрупкий мостик доверия, возникший между ними. Они просто сидели рядом и какое-то время молчали.
– А чем бы ты хотел заниматься в жизни? – спросила она наконец. Мальчик вытер глаза рукавом и с удивлением взглянул на нее.
– Я как-то не думал.
– Понимаешь, ведь жизнь – как дорога. Какой пункт назначения выберешь, туда и приедешь.
– Вообще-то мне с детьми нравится возиться, но родители считают, что этим на жизнь не заработаешь.
– Паш, а что для тебя важнее – заработать побольше денег или делать то, что нравится?
– Да мне много и не нужно, – озадаченно произнес он.
– Тогда ставь себе цель и думай, как ее достичь. Наверное, сначала нужно будет закончить школу?

В воздухе повисла длинная пауза.
– С тобой все так просто! – несмело улыбнулся он.
– Я тоже когда-то очень обижалась на своих родителей, пока не поняла, что они любят меня, но по-своему. Понимаешь, они просто не умеют любить по-другому, их никто не научил. А ты можешь – ведь ты теперь знаешь, как не надо, правда?

Павел задумчиво водил пальцем по плоскости деревянного стола, словно изучая линии судьбы, оставленные многочисленными царапинами на его шершавой поверхности. Лицо его постепенно становилось спокойным и каким-то умиротворенным.
– Мне пора, Паш. Звони мне в любое время, я всегда буду рада тебя слышать.
Герда достала из нагрудного кармана куртки визитку и положила ее на стол:
– А теперь повернись назад.

Мальчик с недоумением посмотрел на нее. Герда улыбнулась и показала пальцем на столик за его спиной. Пока он удивленно поворачивался назад, она встала и направилась к выходу. Уже на улице обернулась и посмотрела на сидевших рядом Павла и его маму. По лицам было видно, что им предстоит нелегкий рaзговор, но увидев, как мальчик взял протянутую ему матерью салфетку, Герда поняла – все будет хорошо.

Она вдохнула полной грудью теплый весенний воздух и, забросив сумку за спину, зашагала к набережной, с облегчением плюхнулась на нагретую солнцем деревянную скамейку и блаженно закрыла глаза. Над водой с оглушительным криком носились речные чайки, наполняя пространство манящей мелодией дальних странствий и небывалых приключений, о которых мечталось в детстве. Прищурившись от яркого солнца, Герда наблюдала за траекториями их полета, соединявших небо и землю стежками стремительных крыльев, и в душе пробуждалась уснувшая было в суете будней несокрушимая детская вера в то, что вся жизнь еще впереди и жизнь эта, конечно же, будет прекрасна!

Продолжение следует…

Ирина Хворостюк

Cолнце в пасмурный день

Я не помню точно, как мы c ней познакомились. Просто однажды Юля плавно вошла в мою жизнь и стала родной. Мягкий голос, лучистые глаза, нежная улыбка – и инвалидная коляска, как какое-то недоразумение, что-то случайное и временное, никак к ней не относящееся. Такое ощущение, что она проходила мимо, спеша куда-то по делам, и задержалась на минутку, присев на первое, что попалось под руку. «Минутка» эта, однако, растянулась на долгих восемь лет…

Начиналось все с легкой простуды, которую она переносила на ногах, продолжая посещать Университет, где училась в то время. С каждым днем она чувствовала себя хуже и хуже, пока, наконец, возвращаясь с занятий домой, не упала в обморок в вагоне метро. В состоянии комы Юлю доставили в больницу, где после многочисленных спинальных пункций поставили диагноз «энцефаломиелит». Что стало причиной дальнейшей трагедии – то ли вирусная инфекция, то ли повреждение спинного мозга во время одной из пункций – установить уже невозможно, да, наверное, и не нужно, но когда через неделю к ней вернулось сознание, стало ясно, что у Юли парализованы руки и ноги, а также нарушено зрение. Перед активной и жизнерадостной до этого 17-летней девушкой встал вопрос: «Как жить дальше?»

Началась новая жизнь: замедленное время, инвалидная коляска, постоянная боль, мир, ограниченный замкнутым пространством маленькой квартирки, полная зависимость от окружающих. Наверное, понять это может лишь тот, кто пережил …

Юля не сдалась, выжила. И не просто выжила. Маленькими ежедневными подвигами она добилась того, что восстановилось зрение, стали послушными руки, постепенно возвращается чувствительность ног. У Юли много знакомых, несмотря на то, что она практически не может самостоятельно передвигаться вне пределов квартиры. В маленьком городке Кодра абсолютно ничего не приспособлено для жизни людей с ограниченными возможностями, впрочем как и в подавляющем большинстве других украинских городов. Без посторонней помощи она не может выйти на прогулку, поехать в гости, отвезти на выставку свои работы, а их у нее много – Юля вышивает такие же светлые, как она сама, картины.

К счастью, у нее есть настоящие друзья – немногословные, верные, молча делающие все возможное, чтобы облегчить ей жизнь. Один из них поддержал ее в самые трудные минуты жизни, когда главное было – просто не сдаться и выжить. Он стал для нее той нерушимой надежной опорой, которая должна быть в жизни любого человека. Другой помог осуществить давнюю Юлину мечту – купить машину. Он нашел необходимую модель и разместил на своем интеренет-сайте просьбу о сборе недостающих средств, на которую откликнулись неизвестные люди, оказав ощутимую материальную помощь. Третий привез в Кодру инвалидную коляску и собирается перегнать купленный за границей автомобиль в Украину. И таких людей – известных и неизвестных – много.

Со страниц книг, с телевизионных экранов нас пытаются убедить в том, что в мире действуют волчьи законы, что люди равнодушны, жестоки, эгоистичны, никому нет дела до того, что происходит с соседом. Это похоже на какой-то массовый гипноз, внушающий находящимся в бессознательном развлекательном трансе искусственную версию реальности. Если же попытаться выйти из этой непрерывно повторяющейся мантры и посмотреть на мир другими глазами, картина меняется до неузнаваемости. Ты видишь других людей – ошибающихся, падающих, раздраженных, отчаявшихся, расчетливых, грубых, агрессивных, страдающих и одновременно верных, готовых помочь, любящих, доверяющих другу самое сокровенное, просящих прощения и прощающих, готовых отдать за кого-то жизнь…

Мы другие! Мы лучше, чем думаем о себе, только не всегда хватает сил быть самими собой, потому что это значит стать «белой вороной», а альбиносам всегда достается от «правильных» сородичей.

Я не помню случая, когда бы Юля просила о помощи. Она пытается никого не обременять и все делает сама. Встреча с ней каждый раз – маленький тест на способность понять и почувствовать состояние другого человека, потому что дождаться от нее какой-либо просьбы практически невозможно.

Выставляя в нашей «Мастерской» ее работы, мы не преследуем какой-либо конкретной цели. Просто хочется рассказать о человеке, который сохранил достоинство в очень непростой жизненной ситуации и нашел в себе мужество жить и творить, освещая пасмурные дни наших будней солнечными зайчиками своей души.