Максимилиан Кольбе

Дахау, Берген-Бельзен, Освенцим – лагеря смерти, ад на земле. Здесь намеренно создавались нечеловеческие условия с одной единственной целью: доказать, что перед лицом смерти не существует никаких христианских добродетелей – ни сострадания, ни милосердия, ни любви к ближнему. В такие минуты человеком руководит только страх. Страх смерти.

Узник Освенцима под номером 16670, католический священник Максимилиан Кольбе не был предан смерти, он сам отдал свою жизнь, чтобы сохранить жизнь другому. «Где, смерть, твое жало? Где, ад, твоя победа?»

Раймунд Кольбе родился в морозный январский день 1894 года в небольшом польском городке Здуньска-Воля, находившемся тогда на территории Российский империи.

В доме на улице Броварной царил уют и согласие. На стареньком комоде стояла большая красивая икона Ченстоховской Богородицы и всегда зажженная лампадка. Это место для всей семьи было священно. На этом месте с молитвы начинался и заканчивался день семьи Кольбе.

Родители Раймунда, Юлиуш и Мария Кольбе едва-едва сводили концы с концами. Отец с утра до вечера трудился на ткацкой фабрике, мать работала акушеркой, часто отказываясь брать деньги за свои услуги. Мария Кольбе была правой рукой пана доктора, который часто приговаривал: «Там, где сам не справлюсь, пошлю Марию Кольбе — она помолится».

Так проходили будни, а в воскресенье все одевали свои лучшие одежды и вся семья отправлялась на службу. Для Раймунда служба пробегала как одно мгновение. И когда возникали сомнения или тревога, он прибегал в церковь и доверял все свои тайны Богородице. Так научила его мама. Эту живую, искреннюю веру ребенка в помощь Богородицы Раймунд сохранил в своем сердце на всю жизнь.

Дома Раймунда ласково называли Мундек. Однажды он не успел приготовить обед родителям, которые пришли уставшие после рабочей смены. А все из-за посадки деревьев у соседей. Мундек не мог не пойти, это ведь так захватывающе… Мама, которая была очень строга и для которой была важна дисциплина, сказала: и что из тебя получится…?

С этим вопросом мальчик и прибежал к Богородице. Упав на колени, закрыв лицо руками, он прошептал сквозь слезы:
— Матерь Божья, что из меня получится?

И вдруг Мундек почувствовал, как будто кто-то мягко и успокаивающе положил ему на сердце руку. Он поднял глаза и замер от удивления: Богородица, Матерь Божья. В руках Она держала два венца. Один из них был ослепительно белым, другой — красным, как кровь.

— Что это значит? — спросил Мундек.
— Белый означает чистоту. Красный — мученичество. Какой венец выбираешь ты?
— Оба.
Это обещание он не забывал никогда.

Еще некоторые эпизоды из детства отпечатались в душе Раймунда и повлияли на всю его дальнейшую жизнь. Запомнились любознательные, горящие глаза отца, когда тот склонялся над ребятами во время выполнения ими домашних заданий. От отца Мундек унаследовал этот интерес к новому, неизвестному.

На всю жизнь запомнилось, как однажды прибежала соседка с сыном, который держался за больную руку и горько ревел. Мария осторожно ощупала больную руку, затем вдруг сильно перехватила ее в суставе и резко дернула. Мальчик вскрикнул. Мария облегченно вздохнула: локоть встал на свое место. Мама быстро оторвала кусок простыни и зафиксировала руку. Мундек удивлялся своей матери. Ее строгость и суровость, ее решительность теперь казались ему необходимыми. Оказывается, чтобы помочь человеку необходимо действовать, и действовать решительно.

Уже с детства Мундек знал, что хочет быть священником. Однажды, когда мальчику было всего 13, к ним в город приехали миссионеры, монахи-францисканцы.

После проповеди было объявлено, что францисканцы принимают кандидатов в свою гимназию во Львове. Обучение было бесплатным, и это был шанс для Раймунда учиться дальше. Но отпустят ли родители? Как и боялся Мундек, мать даже слышать не хотела об его отъезде. Мундек должен остаться дома и помогать родителям присматривать за младшим братом. Поедет только старший – Франек.

В первый раз Мундек не подчинился воле родителей, он ревел так, что его нельзя было успокоить. Наконец мать смягчилась. Может быть, она вспомнила ту минуту, когда Мундек был еще маленьким и рассказывал ей о белом и красном венцах… Слезы покатились из ее глаз, она от всей души обняла его и сказала: «Видно, Господь хочет иначе. Отдаю тебя в руки Пресвятой Богородицы. Пусть Она ведет и оберегает тебя.»

В 1907 году Франтишек и Раймонд Кольбе вышли на главном вокзале г. Львова и направились в малую францисканскую семинарию. Мундек был очень способным учеником, особенно его интересовали точные науки: математика, геометрия, физика. Эти вещи поглощали все его внимание, так что он стал задумываться, не стать ли ему инженером.

Мундека постоянно смущало, что он не до конца служит Богородице, ведь он обещал ей бороться за Ее славу, а что он теперь? Только монах с четками…

И все таки Раймонд Кольбе остался послушником в францисканском монастыре и 4 сентября 1910 принял новое имя Максимилиан. К этому решению его подтолкнул уход в монастырь матери и поступление младшего брата Мундека в эту же семинарию.

В 1912 году Максимилиана Кольбе направили в Рим для продолжения учебы в Папском Григорианском университете. 1 ноября 1914 года он принес торжественные обеты и принял имя Мария: «Да облечет тебя Господь в нового человека, сотворенного по образу и подобию Бога в праведности и подлинной святости», — произнес епископ. В 1915 году М. Кольбе получил степень доктора философии, в 1919 — теологии.

После окончания первой мировой войны М. Кольбе наконец вернулся на родину и на абсолютно пустом месте, в 40 км. от Варшавы основал огромный монастырь Непокаланов (в переводе с польского — монастырь Непорочной Девы). Менее чем через 10 лет в состав огромного монастырского комплекса входили редакция журнала, семинария, радиостанция, типография, железнодорожная станция, пожарная команда, склады, сапожные, столярные, швейные, слесарные мастерские и даже небольшой аэродром.

Это все спустя десять лет. А в начале было много трудностей: не хватало специалистов, катастрофически не хватало средств для открытия типографии и издания журнала, да и взять их было неоткуда. Отец Максимилиан пошел в город просить милостыню. Люди охотно давали, но этого было недостаточно, чтобы заплатить за печать издания. Казалось нет никакой надежды. М. Кольбе продолжал молиться. Однажды он пришел в церковь служить Святую Мессу. На алтаре лежал конверт с надписью: «Для Тебя, Непорочная Дева». В конверте он обнаружил сумму денег, необходимую для оплаты типографских услуг. Ни больше, ни меньше. Ровно столько, сколько нужно. В канун праздника Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии типографские станки были запущены.

Этот случай не единственный: как-то в типографии поломался двигатель – случайно оказалось, что сосед продает как раз такой двигатель, как нужен.

– Никто не верил, что за 3 месяца возможно построить и оборудовать на территории Непокаланова духовную семинарию. Началось строительство в июле, а в конце сентября семинария приняла своих первых учеников. «Странные эти братья. Для них нет ни преград, ни сомнений» – поговаривали в деревне.

Но это не совсем так. Преграды были, еще сколько! Но при их возникновении, отец Максимилиан приговаривал: «Это только еще раз говорит о том, что это нужно Богу, а дьявол, конечно же, мешает. Будем усерднее молиться.» И обстоятельства складывались так, что находились необходимые средства и нужные специалисты, и даже погода подыгрывала и не мешала строительству.

Очевидцы так описывают о. Максимилиана Кольбе: «Он был упорным, настойчивым в достижении цели, неумолимым… Способность взвешивать и рассчитывать была у него в крови: он неустанно что-нибудь обдумывал, намечал, составлял сметы предварительных расходов и затрат. Он разбирался во всем: в моторах, велосипедах, линотипах, радиоаппаратуре; знал, что стоит дешево, а что стоит дорого; знал, что, где и когда следует покупать…»

В 1930-х гг. Максимилиан Кольбе совершил ряд миссионерских путешествий в Китай, Японию, Индию. Журнал, издаваемый братством помимо Польши, отправлялся в разные страны Европы, плыл в Америку и Азию.

Рука Кольбе всегда лежала на четках, он мысленно охватывал все страны и отдавал их в руки Непорочной Девы.

В Японии (Нагасаки) отец Максимилиан со своими братьями основал, опять же на пустом месте, монастырь, названный им «Сад Непорочной». Многим братьям место на горе казалось неудачным с точки зрения строительства. Отец Максимилиан убеждал их, что это место самое лучшее. И он оказался прав, потому что во время войны город Нагасаки был уничтожен атомной бомбой, а монастырь, построенный на склоне горы, сохранился.

Отец Максимилиан, несмотря на слабое здоровье (он жил с одним легким) много работал. Сколько не настаивали врачи на лечении, у него никогда не было времени. Но накануне второй мировой войны М. Кольбе все же согласился поехать в лечебницу – Закопане.

— Возможно, это будет что-то вроде Вербного Воскресенья перед Страстной Неделей, — сказал отец Максимилиан. И оказался прав, наступил страшный 1939 год.

После того, как Германия напала на Польшу, Непокаланов стал прибежищем для тысяч беженцев, в том числе для 2000 евреев, которых Кольбе прятал от нацистов. Работала нелегальная радиостанция, которая разоблачала все зверства фашистов. М. Кольбе был арестован, но вскоре отпущен на свободу. Во время второго ареста отец Кольбе был отправлен в Освенцим.

Сохранилось его письмо к матери от 15 июня 1941 года, по тюремным правилам написанное по-немецки. «Любимая мама! В конце мая меня перевели в лагерь Освенцим. Живется мне хорошо — можешь быть спокойна. Мамочка, не беспокойся обо мне и моем здоровье. Бог есть повсюду, и Он с большой любовью следит за всеми и за всем… Лучше пока мне не писать, потому что я не знаю, сколько еще здесь пробуду.»

Арестант под номером 16670.

Внешне М. Кольбе ничем не отличался от тысяч осужденных. Его так же мучали вши и постоянный голод, но он терпеливо ждал своей очереди за едой и делился своим хлебом. Его били кнутом, угрожали расправой, но он сохранял свое достоинство. Он смотрел открыто и прямо, и этот спокойный, независимый взгляд заставлял полицаев отводить глаза в сторону.

В бараке у него было худшее место возле дверей. Он сам его выбрал. Этим путем выносили по ночам умерших, и он тихонько молился за них.

Освенцим. Лето 1941. Из четырнадцатого барака сбежал заключенный. Каждый знал, что последует дальше. Комендант лагеря Карл Фрицш объявил, что теперь вместо одного умрут десять, умрут голодной смертью. В группе обреченных послышался голос Франтишека Гаевничека : «Бедная моя жена, бедные мои дети! Никогда я вас больше не увижу!» Неожиданно к Фрицшу направился один из узников и сказал спокойным тоном: «Я хочу пойти на смерть вместо одного из них.»

Комендант не понимал, что происходит.
— За кого ты хочешь умереть?
— Вот за него, — указал Кольбе на Гаевничека и Фрицш принял его жертву.

Десять осужденных были брошены в темное подземелье блока номер 13, который на всех наводил ужас. Дни тянулись медленно, все чаще из камеры выносили умерших, и уже не так громко звучали молитвы и песнопения, силы покидали арестованных.

Через две недели в живых оставалось только четыре человека. Чтобы ускорить их смерть, им была сделана инъекция фенола. Это случилось 14 августа 1941 года, в канун любимого отцом Кольбе праздника Успения Пресвятой Богородицы. На следующий день, в праздник, тело отца Максимилиана перевезли в крематорий, и вскоре ветер разнес его прах на четыре стороны света.

Смерть Максимилиана Кольбе – символ победы. Победы милосердия и сострадания над ненавистью и презрением к человеку. «Ненависть не бывает созидательной, — сказал он когда-то братьям, — только любовь может быть созидательной». Как учил жить, так и жил сам. Призывая подражать Христу других, подражал сам, всегда веря в заступничество Пресвятой Девы Марии и ее материнскую любовь ко всем людям.

В день причисления Максимилиана Кольбе к лику святых (10 октября 1982 года) Иоанн Павел II назвал его «мучеником милосердия из Освенцима», и отметил, что «Максимилиан Кольбе сделал то, что сделал Иисус: он не претерпел смерть, но отдал свою жизнь …» Что может быть выше и достойнее такой смерти?

«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15.13)

P.S Притча о плененном воине

Некогда шла война между христианами и агарянами, и в неравной схватке пленён был один из христолюбивых воинов. И приказал военачальник неверных:
— Отведите пленного к моему палачу. Пусть палач мой испугает его, чтобы дал он большой выкуп за жизнь свою.
Отвели тогда христианина к палачу и передали тому слова военачальника. Но палач, увидев приведённого, встал и заткнул за пояс полы платья своего, и взял меч, и, выйдя к пленнику, отрубил ему голову. И умер воин не дрогнув, ибо честен он был перед Господом и уповал на спасение души своей. Узнав о случившемся, военачальник агарян послал гонца к палачу и, упрекая, говорил:
— Я велел тебе испугать пленного христианина и получить с него большой выкуп. Зачем ты убил его?
И отвечал палач:
— О, господин! Чем же я мог испугать того, кто не боялся и смерти?

Использованы материалы:
http://gazeta.mirt.ru/
http://media.catholic.by/
http://saints.katolik.ru/
http://krotov.info/
http://filmix.net/

Фильм о Максимилиане Кольбе «Жизнь за жизнь»: 
http://www.marypages.com/

                                                                                                               Елена Мешкова

 

 

Отец чужих детей

Так очень удачно называет Януша Корчака Ян Пьётровски, национальный директор Папской миссионерской организации в Польше.

Имя польского педагога, воспитателя, писателя и врача Януша Корчака известно многим. Но большинство из нас знает всё-таки в основном только о том, как закончилась его жизнь. Это, наверное, потому, что именно обстоятельства его смерти заставляют каждого из нас задуматься, о многом задуматься.

В начале августа 1942 года он вместе с другими воспитателями Дома Сирот и приблизительно 200 детьми был отправлен в товарных вагонах из Варшавского гетто в Треблинку¹, где и погиб в газовых камерах. Шансов уйти от такой смерти было у Корчака достаточно. Такой шанс был у него даже, когда он уже находился в товарняке.

Вот как описывает эту сцену Игор Неверли²: «Когда немецкий комендант узнал, что имя старика, который сопровождает детей, Януш Корчак, завязался следующий разговор:
– Это вы написали Банкротство маленького Джека?
– Да.
– Хорошая книга. Я её читал, когда ещё был маленьким. Выходите.
– А дети ?
– Дети едут. Но вы можете оставаться.
– Вы ошибаетесь, – ответил Корчак. – Не каждый – подлец, – и закрыл за собой двери вагона³.»

Так они уехали в Треблинку. Больше никаких свидетелей и никакой информации о них нет. Никто не знает ни при каких точно условиях, ни когда точно погиб Януш Корчак. Да и точной даты рождения у него не было, так как его отец Йозеф Гольдшмит не позаботился вовремя о свидетельстве о рождении сына. Поэтому точно известно, что родился Януш Корчак (настоящее имя Эрш Хе́нрик Го́льдшмит) 22 июля, а вот в каком году – 1878 или 1879 – так и осталось тайной.

И о многом другом не позаботился его отец. Успешный адвокат, он, увы, проиграл все накопления семьи и умер в психбольнице, когда Янушу было 16 или 17 лет. С этого времени жизнь Кочака, детство которого прошло в атмосфере всецелой обеспеченности и беззаботности, резко изменилась. Его семья – он, мама Цецилия и сестра Анна – переехала из хорошего дома с прислугой в дешёвую снятую квартиру. Януш начал подрабатывать репетиторством и искать другие возможности, чтобы финансово поддержать семью. Репетиторство было первыми шагами, сделанными им на педагогической почве. А корни этой деятельности уходят в детство, в те дни, когда маленький Генрик мечтал изменить мир. «Наверное, я доверил ей (бабушке) уже тогда в разговорах с глазу на глаз мой смелый план изменить мир. Я хотел не больше и не меньше, чем это: уничтожить все деньги мира. … Мне было тогда пять лет, а проблема была невероятно тяжела: что делать, чтобы не было этих грязных, заброшенных и голодных детей, с которыми мне во дворе запрещали играть⁴.»

В студенческие годы и позже Януш Корчак не изменяет этим планам детства. Учась на медицинском факультете он на каникулах и в свободное время изучает новые педагогические течения. Корчак едет в Швейцарию, чтобы ознакомиться с педагогической деятельностью Песталоцци, работает добровольно в летних детских лагерях и становится членом еврейского благотворительного Общества помощи сиротам. В этот же жизненный период развивается его публицистская деятельность, с помощью которой он финансирует свою учёбу. До окончания медфака в 1904 году Корчак выдаёт 280 разного рода публикаций.

Уже во время учёбы с 1903 года Корчак начинает работать врачом в детской больнице им. Берсонов и Бауманов, где он в связи с успешной публицистической деятельностью начал пользоваться особой популярностью. Его вызывают к себе на дом графы, адвокаты, деректора. Он начинает хорошо зарабатывать, ведь богатые клиенты хорошо платят. С них-то Корчак и брал хорошую плату – ему, местному врачу, платили даже больше, чем врачам-профессорам. Эти деньги он инвестировал в социальные проекты.

Ездил Корчак и в бедные районы Варшавы, где работал за символическую плату или бесплатно. «Детей социалистов, учителей, журналистов, молодых адвокатов, даже врачей … я лечил бесплатно⁵.»

Несмотря на свои успехи как врача и автора, Корчак продолжает своё педагогическое самообразование, и на 32 или на 33 году своей жизни принимает решение не заводить семью, а жить для детей. Он оставался верным этому решению всю свою жизнь.

Когда Общество помощи сиротам, в которое он входил, построило новый «Дом Сирот», он оставил работу врача и возглавил его. Здесь Януш Корчак проработал до конца своей жизни и смог реализовать свои особенные педагогические взгляды на воспитание детей.

А особенность педагогики Корчака заключается в том, что её основным атрибутом является бесконечная, бескорыстная материнская любовь к детям. Именно преобладание в нём материнского способствовало принятию решения жить только для обездоленных детей, заботиться о них, дарить им счастливое детство и шанс свободно и полноценно развиваться.

Корчак одним из первых ставит вопрос о правах и равноправии ребёнка, о справедливости по отношению к детям и очень тонко замечает, что мы ведём себя с детьми, как «богатый с подругой». Корчак противостоял этому. Его «Дом Сирот» называли детской республикой, где существовал и детский парламент, и детский суд, на котором судили однажды и самого Корчака.

Несмотря на многотрудную работу в «Доме сирот» Корчак умудрялся много писать и издавать. Среди его книг и детская литература, и литература для взрослых⁶: «Как любить ребёнка», «Право ребёнка на уважение», «Когда я снова стану маленьким», «Дети Библии: Моисей⁷», «Наедине с Господом Богом: Молитвы тех, кто не молится»⁸, «Исповедь мотылька», и другие. Читая его книги, знакомишься с удивительным человеком и понимаешь, что другого решения он в августе 42-го принять не мог.

Подвижническая жизнь Корчака вдохновляет творческих людей всего мира. О нём пишут стихи и песни, оперы и мюзиклы, снимают кино и ставят театральные спектакли⁹. Таким образом он продолжает дальше жить и удивлять, заставляя каждого из нас о многом задуматься.

 

¹ Треблинка – концентрационный лагерь недалеко от Варшавы.
² Игор Неверли был с 1926 года секретарём у Януша Корчака.
³ Pelzer, W.: Janusz Korczak. С. 137 (перевод М. Кауц)
⁴ Там же, с. 24 (перевод М. Кауц)
⁵ Право ребёнка на уважение, с. 294 (перевод М. Кауц)
⁵ http://www.jerusalem-korczak-home.com/
⁷ http://spintongues.msk.ru/
⁸ http://www.webstudio.il4u.org.il (избранные молитвы)
⁹ http://www.deutsche-korczak-gesellschaft.de/

                                                                                                                             Мария Кауц